Письмо Женевьевы Табуи. 30 декабря 1975 года

«Дорогой господин и друг, я вас горячо благодарю за ваши сердечные поздравления и спешу ответить вам. Браво за ваши статьи, за которыми я регулярно слежу. Я была бы очень рада видеть Вас на этих днях. С Новым годом! Много радости и успехов, дорогой Седых. Женевьева Табуи. Париж». Это было последнее письмо, полученное Вольфом Седых от старейшины французской и, может быть, международной журналистики. Женевьева Табуи скончалась в 1985 году, прожив более девяноста трех на редкость насыщенных и плодотворных лет.

Собственный корреспондент «Правды» во Франции Вольф Седых и дуайен международной журналистики Женевьева Табуи. Париж. 1975 год

Из мемуаров В. Седых:

«Пресс-конференции в Елисейском дворце не только снабжали журналистов полезной информацией, но и облегчали им знакомство друг с другом, столь необходимое в оперативной и сложной работе масс-медиа. Среди моих парижских знакомых было немало блистательных собратьев по перу, зачастую очень далеких от моих идеологических убеждений, что не мешало нашему профессиональному и даже дружескому общению не только на пресс-конференциях, но, чаще всего, в каком-нибудь уютном ресторанчике или гостях друг у друга. Одной из таких моих знакомых была знаменитая Женевьева Табуи.

На пресс-конференциях в Елисейском дворце она обычно занимала одно и то же место в первом ряду. Коллеги, зная ее привычку, оставляли пустым удобное кресло, даже если мадам Табуи не присутствовала в зале, что, впрочем, случалось крайне редко. Уютно устроившись в глубоком кресле, словно птичка в гнездышке, дуайен французской, а может быть, и мировой журналистики сразу начинала подремывать. Маленькая головка ее с заостренным носиком и белоснежным хохолком постепенно клонилась к пышному банту, украшавшему на груди платье, светлые, словно выцветшие глазки закрывались, будто подергивались поволокой, и через минуту-другую восьмидесятилетняя мадам уже сладко подремывала, разве что не похрапывала.

Спокойный, невозмутимый Жорж Помпиду тоже вроде привык к этой экстравагантной манере поведения известной журналистки и деликатно старался не смотреть в ее сторону, выступая обычно с предварительным заявлением. Президент и журналисты знали и другую особенность Женевьевы Табуи. Стоило ему, закончив вступительное слово, обратиться к аудитории с предложением задавать вопросы, как Табуи мгновенно просыпалась, бодро поднималась с места и первой задавала вопрос, как правило, четко сформулированный и актуальный. Деловито записав ответ, мадам снова погружалась в дремоту уже до конца встречи.

Этой хрупкой на вид немолодой француженке могли простить все, так как имя ее было настолько популярным, а журналистский вклад в политическую, международную историю Европы XX века столь значительным, что вряд ли кто-либо осмелился бы осудить ее за какую-либо экстравагантность.

В свое время она пользовалась особым расположением  лидера  партии радикал-социалистов Эдуарда Эррио. До 1924 года выпускница филологического факультета Сорбонны, дочь художника Фернана ле Кена, вышедшая во время Первой мировой войны замуж за предпринимателя Робера Табуи, Женевьева занималась воспитанием своих двоих детей и египтологией. Ее перу принадлежат несколько книг по истории Египта, отмеченных премиями Французской академии. Международной журналистикой Женевьева Табуи начала заниматься в конце 1924 года.

Конечно, начинать журналистскую карьеру в тридцать два года поздновато, но при бесспорных способностях и других необходимых данных можно даже преуспеть. Среди этих необходимых денных следует в первую очередь назвать исключительную информированность Женевьевы Табуи, которой покровительствовал и Эдуард Эррио. Совершив в 1922 году первую поездку в Москву, этот политик сумел за страшной разрухой, следствием мировой и гражданской войн, разглядеть контуры нарождавшегося могучего государства, преемника тысячелетней России. Вернувшись на родину, Эдуард Эррио поделился своими наблюдениями в книге «Новая Россия». Став премьер-министром, он в октябре 1924 года заявил о признании Францией Советского Союза и восстановил с ним дипломатические отношения своей страны.

Это был очень верный политический шаг и точный расчет, полностью оправдавшийся в исторической перспективе. Женевьева Табуи сразу уловила эту важнейшую политическую тенденцию, став одной из самых убежденных и активных сторонниц взаимовыгодного сотрудничества Парижа и Москвы. В отличие от многих своих коллег Табуи осталась верной избранной ею линии и после замены Эдуарда Эррио на посту премьер-министра другими лидерами, которые опрометчиво сделали ставку на других союзников. Осенью 1938 года, в канун сговора в Мюнхене Чемберлена и Даладье с Гитлером и Муссолини, Женевьева Табуи настойчиво предупреждала об опасности такой политики. В те дни по Лондону были расклеены афиши, на которых Табуи отводилось не меньше места, чем участникам Мюнхенского соглашения. Афиши вопрошали: «Нужно ли идти на уступки Германии?» И отвечали одной фразой: «Мисc Табуи говорит: нет!»

Заключив сделку с дьяволом подписанием Мюнхенского договора, Чемберлен и Даладье развязали руки Гитлеру, который год спустя бросил вооруженный до зубов вермахт сначала против Польши, а затем против Франции и других европейских государств.. Кстати, Гитлер ненавидел Женевьеву Табуи, очень хорошо разгадавшую его планы. В самом начале войны в одной из своих речей фюрер заявил, что «мадам Табуи — это паразит, проникший в мой мозг», так как благодаря какой-то телепатии она словно подслушивала его самые интимные разговоры и угадывала его самые затаенные мысли.

Конечно, попади эта коварная Кассандра в лапы эсэсовцев, ей бы несдобровать. Однако Женевьева Табуи решила не испытывать судьбу и в начале вражеского нашествия на Францию эвакуировалась сначала в Лондон, а потом в США. В Нью-Йорке она создала и возглавила французскую газету «За победу», а после войны работала директором и комментатором международных служб ряда газет и радиоканалов. Авторитетную журналистку избирали вице-президентом, а также почетным вице-президентом Ассоциации французской дипломатической прессы.

Именно в этом качестве мадам Табуи не раз приглашала меня на свои домашние обеды. Я сохранил несколько ее писем. Упомянув в своем последнем послании, что она внимательно следит за моими статьями, Женевьева Табуи любезно добавляла: «Я была бы рада видеть вас. Не могли бы вы позвонить мне в ближайшие дни? С Новым годом! Желаю вам много радостей и успехов»».