Фрагмент письма В. Седых от Виржиля Бареля, депутата и старейшины Национального собрания Франции, члена ЦК ФКП, директора газеты «Патриот Ниццы». 1979 год

Автограф Виржиля Бареля: «Вот уже тридцать пять лет оплакиваю я моего сына Макса Бареля, инженера Политехнической школы, которого пытали и убили нацисты. Вместе с нашей Партией, вместе с ее парламентской группой, вместе с друзьями и товарищами мы боремся за то, чтобы вырвать у боливийского правительства экстрадицию Клауса Барбье, главаря мучителей. Днем и ночью я думаю о Максе. Виржиль Барель. Ницца»

Из воспоминаний В. Седых: «В свое время я познакомился в Ницце со старожилом города Виржилем Барелем. Он подарил мне с дружеским автографом свою книгу воспоминаний, а впоследствии прислал мне и очень интересное, волнующее письмо. Из книги и письма Виржиля Бареля, из его бесед со мной я узнал многие подробности жизни этого незаурядного француза. В двадцать лет Виржиль окончил Нормальную школу (нечто вроде нашего педагогического института), поучительствовал немного и был призван в армию. Дослужившись до сержанта, он два года спустя демобилизовался, вернулся домой и вскоре женился на черноокой Франсуазе. В 1913 году у них родился сынишка, названный Максом. Увы, семейные радости длились недолго. Максу едва исполнился его первый годик, как разразилась война, перевернувшая и надломившая судьбы миллионов людей. Франсуаза говорила: «Виржиль ушел на войну в тот самый день, когда Макс впервые сделал несколько шажочков сам, без всякой поддержки». Судьба не баловала Бареля. Едва он очутился на фронте, как вражеская пуля словно бритвой рассекла кожу на его голове, наполнив липкой кровью берет, но, к счастью, лишь скользнула по черепу. Затем в Вогезах немецкий снайпер перебил ему ногу. Выйдя из госпиталя, бравый офицер несколько месяцев спустя попал под яростный артиллерийский обстрел. Один осколок угодил Барелю в коленку, другой — в грудь. Снова болезненные операции в лазаретах, и вновь — фронт. Военный крест украсил грудь храбреца, но его душу уже переполняла ненависть к бессмысленной бойне. Написанный кровью сердца роман фронтовика Анри Барбюса «Огонь» помог Барелю яснее осознать, что солдаты были лишь пушечным мясом, принесенным в жертву ненасытному Молоху мирового капитала. «Война восстановила меня против войны», — говорил мне Виржиль Барель. Немудрено, что Октябрьская революция, творцы которой призвали воюющие страны и народы заключить справедливый демократический мир, была поддержана многими фронтовиками, в том числе и Барелем. Увы, едва стихли залпы Первой мировой войны, как ее ветерану Барелю, вступившему во Французскую компартию в первые же дни ее основания, пришлось бороться против зачинщиков нового всесветного кровопролития. В 1939 году, когда над Францией нависла угроза нашествия войск вермахта, Виржиль Барель вместе с группой своих товарищей по партии стал жертвой сфабрикованного приговора военного трибунала и промаялся несколько лет в тюрьмах и на каторге в Алжире. А его сын Макс, мужественный герой движения Сопротивления, был схвачен фашистскими оккупантами, подвергся зверским пыткам и казнен по приказу Клауса Барбье, главаря гестаповцев в Лионе. После победы над фашистской Германией депутат и старейшина Национального собрания Франции, председатель Генерального совета департамента Приморские Альпы, политический директор газеты «Патриот Ниццы», Виржиль Барель много лет неустанно требовал от правительства Боливии экстрадиции скрывавшегося в этой стране Клауса Барби. В одной из адресованных мне весточек Виржиль писал: «Вот уже тридцать пять лет оплакиваю я моего сына Макса Бареля, инженера Политехнической школы, которого пытали и убили нацисты. Вместе с нашей Коммунистической партией, вместе с ее парламентской группой, вместе с друзьями и товарищами мы боремся за то, чтобы вырвать у боливийского правительства экстрадицию Клауса Барбье, главаря мучителей. Днем и ночью я думаю о Максе. Виржиль Барель. Ницца, 17 декабря 1979 года».

Под этими строками автор поставил дату своего девяностолетия, но не дожил сорока дней до собственного юбилея.