La datcha d’Ivan Tourguéniev ả Bougival… Или история про то, как тургеневские «Ясени» под Парижем отстраивались из сибирского кедра по решению ЦК КПСС

Первый музей Ивана Тургенева в России был открыт осенью 1918 года в Орле на улице Георгиевской. Народный комиссариат РСФСР по просвещению постановил ознаменовать 100-летие со дня рождения писателя созданием «Музея—библиотеки» его имени. Под устройство культурного учреждения был выбран дом бывшего вице—губернатора Галахова, женатого на племяннице Ивана Сергеевича и потому владевшего его библиотекой, рукописями и автографами. Однако к этому времени барин (с барыней) уже сбежал в Париже, а поэтому брошенное (частично) наследие классика безболезненно перешло в руки трудового народа. Таким образом, мемориал стал в городе главным и в сущности единственным на то время очагом культуры.
В начале 1920 года, после разгрома белогвардейцев на Орловщине, Наркомпрос серьезно взялся за музей. Комплектация его фондов была возложена на Орловское кооперативное товарищество «Книгоноша». Для организации этого дела в Орел среди прочих был направлен бывший депутат Петроградского Совета большевик Павел Тарасов. Задача была понятной: собрать в библиотеку дубликаты всех когда—либо издававшихся произведений Тургенева и, безусловно, периодику. А также всевозможные редкие спецвыпуски к юбилеям писателя и выставкам в его честь. Эта работа продолжалась почти до середины 30-х годов. Одновременно библиотека пополнялась, конечно, и новыми изданиями Тургенева, выпускавшимися в СССР.
Разбирать посылки с новыми поступлениями Тарасову и его сослуживцам частенько помогал приезжавший на каникулы из Москвы Воля Седых, внучатый племянник Павла Ивановича. Шустрый мальчишка иной раз целыми днями пропадал в «Музее—библиотеке», помогая составлять картотеку, расставлять книги на полках стеллажей, подклеивать на форзацы кармашки для формуляров. Историю жизни великого русского писателя пионер Седых учил не по учебникам. И, как выяснилось впоследствии, не зря.

Вспоминает Вольф Седых:
«В 1956 году меня, обозревателя Московского радио, вместе с заместителем председателя Радиокомитета Вячеславом Чернышевым командировали в Париж на конференцию ЮНЕСКО по проблемам информации. Поездка была очень интересной. После войны к советским людям у французов всегда был повышенный интерес, однако теперь особую активность стали проявлять социалисты: только недавно прошедший ХХ съезд КПСС зародил у них уверенность в возможности тесного сближения… Не то что при Сталине!
Моими достижениями в ту поездку стали знакомство с Марселем Кашеном, основателем Французской компартии, и с Марией Павловной Ромен-Роллан, вдовой гениального гуманиста. Все это было замечательно… Но недоставало главного. Я, будучи урожденным орловчанином, с юных лет увлекался Тургеневым и, конечно, знал, что мой великий земляк умер в 1883 не в своем родовом имении Спасское-Лутовиново, а в маленьком парижском пригороде Буживаль. Я обязан был увидеть те места, где прошли его последние годы, месяцы и дни…
В один из свободных дней я отправился на вокзал Сен-Лазар и, сев в электричку, достаточно быстро добрался до Буживаля. Однако здесь случился небольшой конфуз… Обращаясь к прохожим с вопросом, в каком доме жил русский писатель Тургенев, я наткнулся на непонимание. Прохожие не только не знали места жительства Ивана Сергеевича, но даже не понимали, о ком вообще идет речь. Однако в конце какой-то пожилой месье заявил, что никакого Тургенева не знает, но все же заметил: если вас интересуют дома знаменитостей, то можете полюбоваться на усадьбу жены Наполеона.
— Самого Наполеона?
— Ну да, Жозефины Богарне.
Жозефина Богарне… Что-то мне это имя напомнило… Ну, конечно же! … Я сразу вспомнил это имя, которое упоминалось в какой-то едва ли не дореволюционной книженции, пылившейся в орловской библиотеке, с рассказом о французском периоде жизни Ивана Сергеевича. Именно этот дворец, а точнее огромный особняк, в начале XIX века принадлежавший Жозефине Богарне, первой жене Бонапарта, а точнее – французской императрице, как раз и был тем самым домом, который купил Тургенев, приехав в 1874 году в Париж в компании супружеской пары Виардо – Полины и ее мужа Луи. Вместе с домом наш классик приобрел и огромный участок земли – почти 8 гектаров.
За ограждением, в сторону которого мне указал любезный месье, высилось большое величественное здание. Я подошел и постарался разглядеть подробности… Да, дворцовой архитектуры мощный особняк с классическими колоннами. Старый, но еще крепкий, и, по виду, жилой. Это был тот самый дом, в коммунальном пространстве которого первый год после переезда во Францию жили Тургенев и Виардо.  При том, что и Полина, оперная дива испанских кровей, получала огромные гонорары, и ее муж Луи, старше ее на 29 лет, директор Парижской оперы, был одним из богатейших французов, расходы на приобретение и содержание недвижимости взял на себя именно Тургенев.  Однако уже через год, видимо, тяготясь двусмысленным сосуществованием с супружеской четой под одной крышей, Иван Сергеевич построил по соседству на том же участке собственный особняк. Эту дачу он назвал «Ясени». По-французски  – «Les Frenes».
Я пригляделся… В глубине участка, напротив дворца, когда-то принадлежавшего первой жене Наполеона, виднелись совершенно жуткие руины.

Так это и есть та самая дача, возведенная им в спасско-лутовиновском стиле», – догадался я… Увы, от дачи практически ничего не сохранилось. Все, что удавалось разглядеть, напоминало большой покосившийся бревенчатый дом в два этажа… Следы террасы, балконов, окон…  Особняк Жозефины был, конечно, в состоянии прекрасном. И там, похоже, проживали какие-то состоятельные французские буржуа, не придававшие значения деревянной рухляди, торчавшей из-за изгороди. Дом великого русского писателя… После этого я, слегка расстроенный, вернулся в Париж, вскоре улетел в Москву и долгие годы не касался этой темы.
Однако спустя десятилетие, когда в конце 60-х, я надолго приехал работать во Францию, то вплотную заинтересовался судьбой заброшенного дома в Буживале. Но ответ всегда был один: все уже почти погибло… Это практически хором говорили и наши посольские работники, и русские эмигранты. А у Валериана Зорина и Петра Абрасимова – советских послов того периода, людей военного склада, на Тургенева просто не было времени.
Прошло еще немало лет, пока послом не назначили Червоненко. Степан Васильевич оказался человеком иного склада, активным политическим работником. В какой-то момент он стал вникать в суть дела. Я ему рассказал все как есть: La datcha d’Ivan Tourguéniev ả Bougival – в бедственном состоянии, никаких материальных следов жизни Тургенева там не сохранилось. Хотя в то же время и в СССР, и во Франции появились энтузиасты, которые много говорили и писали о том, что надо создать музей. И это при том, что прежде за рубежами нашей страны не было музеев, посвященных русским писателям…

На фото: Никита Богословский, Вольф Седых и Степан Червоненко. 80-е годы

Основным вопросом было, конечно же, финансирование. Для восстановления дома требовались — в большом количестве — стройматериалы, лес, так как надо было практически заново по каким-то чертежам построить огромную двухэтажную избу, которая напоминала бы дом в Спасском-Лутовинове. Ведь когда Тургенев строил свою дачу, он брал за основу архитектурный облик своей усадьбы на Орловщине. Отсюда все эти веранды, террасы, балконы, расположенные ярусами.
Посол Червоненко, надо сказать, обладал недюжинной пробивной силой! Он вообще был очень влиятельным человеком. В конце 50-х занимал пост секретаря по идеологии ЦК Компартии Украины. В сложные периоды 60-х – 70-х – посол в Пекине и Праге… И вот, проявив весь свой талант, обсудив всё в ЦК партии, договорившись с правительством  (чтобы не тратить валюту!), он организовал по линии внешнеторгового объединения «Экспортлес» поставку в Буживаль большой партии кедра из Сибири.
Все было оформлено решением на уровне секретаря ЦК. Я деталей не помню, но там, кажется, были и другие пункты, касающиеся, конечно, и неизбежных финансовых трат. Надо же было не просто перевезти дрова из Москвы с Белорусского вокзала в Париж на Gare de l’Est, прицепив товарняк к пассажирскому поезду. А все организовать, согласовав таможенные формальности, оформив транспортировку 142 кубометров лиственницы и кедра (это более 60 тонн!) сначала на корабле до французских берегов, а потом в Буживаль, оплатив все необходимые работы… Это мы делали для Франции. А там альтруистов не было. Никто оплатить этот огромный объем работ не хотел. Желающих ходить и задумчиво вздыхать по усадьбе Тургенева среди белоэмигрантов, помещиков, дворян–белогвардейцев и их наследников в ту пору было еще хоть отбавляй! А вот желающих потратиться на восстановление «Ясеней» за сто лет не нашлось…
Коль разговор пошел про наше диппредставительство, то нельзя не вспомнить, что как раз в ту же пору, когда разворачивалась борьба за восстановление тургеневской дачи, вторым секретарем посольства был Александр Авдеев, нынешний посол в Ватикане, в прошлом – министр культуры. Очень обязательный, исполнительный сотрудник был… Немало усилий приложил к развитию культурных связей СССР и Франции. Кстати говоря, в 1982 году он здорово помогал мне в съемках документального фильма «Время цветения вишен» – о судьбе Елизаветы Дмитриевой, русской участнице Парижской коммуны.
Интересен и другой вопрос – в чьем же лице среди работников ЦК нашел единомышленника советский посол Червоненко. Да, Степан Васильевич был в очень добрых отношениях с Брежневым. Но тут все  происходило на уровне отдела культуры ЦК во главе с Василием Филимоновичем Шауро и руководителя группы консультантов отдела культуры Чернова Николая Михайловича. Сам орловчанин, как и я, Чернов был очень деятельным человеком и более всех содействовал открытию музея в Буживале. Его знания по части тургеневской жизни были настолько глубоки, что после ЦК, выйдя на пенсию, он до самой смерти в начале 2000-х годов работал научным консультантом заповедника в Спасском-Лутовинове.
Именно его глубокие знания о Туреневе, его аргументация в пользу восстановления «Ясеней» и согласования технических вопросов с «Экспорлесом» позволили решить в Москве этот вопрос.

Василий Шауро, заведующий отделом культуры ЦК КПСС

À propos

Сегодня спрашивают: почему, если СССР был такой мощной и богатой страной, не было решено вообще приобрести дом Тургенева в собственность…
Наш подход к этому вопросу был иной. Советское посольство билось за то, чтобы именно французское министерство культуры взяло этот музей под свою опеку. Чтобы не было никакой частной поддержки и  вложений, чтобы все шло только на государственном уровне. Вторая проблема была в отношении к этому вопросу чиновников местного муниципалитета Сен-Клу, который претендовал на эти земли и хотел – за то, что там ведется строительство дома, хотя фактически он всего лишь восстанавливался на той же территории – получить большую сумму, скажем так, компенсации. Что же касается «дворца Жозефины», то он в ту пору принадлежал уже десятому собственнику, которого все это вообще не волновало.
Весь этот участок огромный. Но, возможно, что земля была все же не в собственности, а в аренде, и у Тургенева, и у последующих владельцев недвижимости. И именно поэтому муниципалитет претендовал не столько на особняк Жозефины, сколько на дачу Тургенева. Помню, наш советник по делам культуры говорил, что спор этот тянулся с десяток лет.
Как же так, почему коммунисты не приобрели эту дачу себе в собственность… Какая наивность! У нашего правительства не было таких планов. Даже основания для такой идеи не было. Помогли, да. А заботы и дальнейшие расходы на это – за французским народом и его правительством. Это их культурная ценность, это они должны заботиться о сохранении своих памятников культуры. Но ведь Тургенев — русский писатель… Ну, где только не жили русские писатели. Однако тем самым они лишь выказывали свое расположение к этим городам и странам, вносили свой вклад в их культуру. Так и пусть эти страны заботятся. Это культурное наследие не только России, но и этих стран, и этих народов! Вон сколько выдающихся французов жило и работало в СССР, так мы и мы гордимся этим, храним память о Дидро, Роллане, Арагоне, Сартре. Тысячными тиражами издаем их книги!
А сколько наших жило во Франции! Чехов и Ленин вообще останавливались в одном и том же отеле «Оазис» на улице Гуно в Ницце. Правда, в разные годы. И об этом есть мемориальные доски».

Мемориальная доска на стене отеля «Оазис» (Ницца, Франция) , где в 1911 году останавливался Ленин

Барельеф на стене отеля «Оазис» в память о пребывании Чехова 

…Полина Виардо недолго жила во «дворце Жозефины» после смерти Тургенева в сентябре 1883 года. Тот год был для нее очень скорбным – ведь еще несколькими месяцами раньше, 5 мая, умер Луи – ее муж и отец ее четырех детей… Продав особняк, певица съехала со своим сыном из печального Буживаля. Все забыли про дачу «Ясени». Никому до нее дела не было. Почти 100 лет о ней никто не вспоминал. О наследстве Тургенева тоже старались помалкивать. Хотя если не иметь ввиду прихваченное  во Францию орловским вице-губернатором Галаховым, а ограничиться имуществом наследников Виардо, то там, конечно же, можно найти несметное количество уникальных вещей Ивана Сергеевича.
В 1997 году бывший сотрудник отдела культуры ЦК КПСС Николай Михайлович Чернов писал: «О “парижских” тургеневских материалах еще не сказано решительного слова. Они рассредоточены у потомков Виардо по нескольким семьям. Дети и внуки  знаменитой певицы, возможно, не всегда откровенны относительно имеющихся у них «русских» реликвий. Зарубежные исследователи (в том числе и из Ассоциации друзей Ивана Тургенева, Полины Виардо и ее сестры Марии Малибран. – Ред.) кое-что об этом знают, но связаны словом. В будущем там не исключаются важные находки. Легенды о дневниках, об автобиографическом романе Тургенева – не обязательно миф. Какие-то основания для их возникновения имелись».
Вспоминает Вольф Седых: «В середине 90-х мне довелось достаточно близко познакомиться с вдовой Жака-Поля Виардо, внука примадонны. И даже побывать у нее дома в парижском районе Нёйи. Пьеретта Виардо, так звали эту весьма пожилую мадам, рассказала мне много интересных историй. В частности, про то, что они с мужем пожертвовали нынешнему музею в Буживале много ценных вещей, принадлежавших Ивану Сергеевичу. Однако одна история, как мне кажется, нам, русским людям, намного интересней и дороже многих других.
Рассказывала она эту историю примерно так…
Однажды вечером маленький Поль пришел к маме, чтобы пожелать ей спокойной ночи. В это время Полина сидела у камина и беседовала с Иваном Сергеевичем. Сын сказал: «Спокойной ночи, мама» и развернулся, чтобы идти к себе в спальню. Но Полина его остановила и спросила: «Поль, почему ты не пожелаешь спокойной ночи господину Тургелю?»  Они в семье называли Ивана Сергеевича «Тургелем». Мальчик ответил: «Если бы он был мой папа, я бы пожелал ему спокойной ночи. Но недавно Тургель меня отшлепал непонятно за что, будто бы он мой папа». Мальчик заметил, что в этот момент его маман и Тургель очень загадочно переглянулись. Словно между ними был какой-то секрет…
Видимо, рассказывала мне Пьеретта, Поль был сыном Тургенева. Ну да, когда мы сегодня смотрим на фотографию внука, то не можем не заметить внешнего сходства. «Да посмотрите же! Это же и лоб и нос Ивана Сергеевича!» – вздыхала мадам Виардо.

Жан-Поль, внук Полины Виардо

***
3 сентября 1983 года в доме И. С. Тургенева был торжественно открыт музей – «Дача И. С. Тургенева». Это событие было приурочено к 100-летию со дня смерти писателя. Восстановили не то чтобы по чертежам, но в самом максимальном приближении. Среди предметов той поры, выставленных в музее, есть письменный стол писателя, переданный внуком Виардо и его женой.

Пригласительный билет на церемонию открытия музея — дачи Ивана Тургенева в Буживаль (Франция). 3 сентября 1983 года

Дача Тургенева в Буживаль, построенная на деньги советских людей

По сей день «Ясени» остаются единственным созданным за границей домом-музеем русского писателя. В течение многих лет его директором работает француз русского происхождения Александр Звягильский.

Юрий Беднов