Автограф Лидии Делекторской на альбоме «Кажущаяся легкость». Июль 1987 года

Из мемуаров Вольфа Седых: «Незадолго до моего тягостного прощания с «Прогрессом» мне посчастливилось принимать в издательстве очаровательную гостью — Лидию Николаевну Делекторскую, русскую модель и музу великого Анри Матисса. Об этой моей соотечественнице я слышал немало добрых слов от Луи Арагона и Эльзы Триоле, но мне самому все не представлялся случай лично познакомиться с ней во Франции. И вот эта прелестная женщина сама пожаловала ко мне, оказавшись по своим делам в Москве. Разумеется, я не раз видел в музеях ее изображения, выполненные в разной манере Анри Матиссом. Особенно нравился мне портрет Лидии Делекторской, известный под названием «Синяя блуза». Он был написан художником в 1936 году. И вот полвека спустя мне выпала удача встретиться с женщиной, вдохновившей в свое время великого мастера на создание подлинных шедевров! Конечно, время и переживания не могли пройти совершенно бесследно для музы Анри Матисса. Пять десятилетий все-таки. И каких десятилетий! И все же в моей собеседнице очень легко можно было узнать прекрасную модель «Синей блузы». Красивое славянское лицо, обрамленное каштановыми локонами, благородный, с легкой горбинкой нос, брови дугой и чудные глаза цвета летнего неба над Россией в ясный летний день. И говор. Чистая русская речь, что так пленила когда-то такого блистательного стилиста, как Константин Паустовский. И это — несмотря на, казалось, неизбежное каждодневное и многолетнее влияние другого, очень благозвучного, аристократичного французского языка. Мы долго говорили о Матиссе, о жизни и работе с ним Лидии Николаевны, вспминали общих знакомых. На память о встрече у меня остался изумительный альбом с таким автографом: «Вольфу Николаевичу Седых. Не издателю, а художнику и издателю, с которым у меня оказалось столько «общих» воспоминаний, а вернее, обоюдно и интересно их пополняющих. С уважением. Лидия Делекторская».

Лидия родилась в июне 1910 года в Сибири, в Томске, в семье уважаемого в городе врача Николая Ивановича Делекторского и его супруги Веры Павловны, и будущее маленькой сибирячки виделось вполне благополучным, во всяком случае, без особых потрясений. Но, как говорят, «человек предполагает, а Бог располагает». Вселенское кровопролитие, две революции 1917 года и Гражданская война не обошли стороной и дочь врача из Томска. Поразившая в начале 1920 — х годов Сибирь эпидемия тифа, а затем холеры унесла одну за другой жизни родителей Лидии. На помощь пришла тетя девочки — сестра ее матери. В 1923 году тетя вместе со своим детьми и племянницей эмигрировала в Маньчжурию, где в то время осело немало беженцев из России. Жизнь тут была нелегкой, и все же Лидии удалось окончить русский лицей в Харбине. Затем она перебралась во Францию. В 19 лет Лидия Делекторская вышла замуж за русского эмигранта, по ее словам, «закоренелого холостяка». Брак оказался неудачным. Уже через год молодая жена вынуждена была оставить своего соплеменника, с которым, как оказалось, ее связывали только русский язык да ностальгические чувства. Но этого даже в условиях эмиграции, когда соотечественники волей — неволей должны держаться друг за друга, было явно недостаточно для нормальной семейной жизни. Так, без семьи, почти без средств, без знания французского языка, 22 — летняя прелестная россиянка оказалась в Ницце, в доме знаменитого художника.

Лидия Николаевна вспоминала о таком трогательном эпизоде. Это было в 1945 году. Война только что закончилась. Россия праздновала победу. Но после стольких страданий! «Апатрид, без корней во Франции, не имея их больше в стране, где я родилась, но которую я всегда любила, я испытала к ней порыв братских чувств». И вдруг Лидии пришла такая мысль: купить у Матисса несколько рисунков и направить этот ценный дар в московский музей, где хранится целая коллекция его картин. Выбрав семь рисунков, она адресовала художнику небольшое письмецо с изложением своего плана. При этом она настаивала на том, что не хочет покупать рисунки по «ценам для друзей», иначе говоря, пониженным, но готова уплатить цену, установленную им для торговцев картинами.

Прочитав это послание, Матисс не выразил никакого удивления, сказав, что в принципе согласен, и одобрил выбор, сделанный его секретарем, добавив к нему еще один рисунок в качестве подарка (деликатно сократив, таким образом, общую стоимость его произведений). Обрадованная и обнадеженная, Делекторская сразу же отправила письмо в московский музей, чтобы выяснить, будет ли принят ее дар. А вдруг, кто знает, не захотят принимать такой дар от «грязной эмигрантки»? Ответ был благоприятным. Между тем Анри Матисс, который к тому времени очень редко просил своего секретаря позировать для его произведений, вдруг обратился к Лидии с такой просьбой. В три сеанса был создан изумительный рисунок крупного формата. «Я добавлю этот рисунок от себя лично к вашему дару», — заметил художник, сопроводив свой подарок письмом к руководству музея. С этого момента на протяжении почти десяти лет, вплоть до кончины Матисса, его секретарь и муза систематически покупала у него понравившиеся рисунки и дарила их Московскому Музею изобразительных искусств имени А.С. Пушкина или Ленинградскому Эрмитажу, хотя, откровенно говоря, это благородное дело нередко заставляло ее залезать в долги.

Впрочем, Лидия Николаевна ярко проявила себя не только как вдохновительница и соратница всемирно известного художника и неутомимый пропагандист его творчества, но и в качестве переводчицы с русского на французский язык. Когда открыла она в себе это новое для нее призвание? Пожалуй, после встречи в Париже в 1956 году с Константином Паустовским, положившей начало искренней дружбе замечательной женщины с классиком современной русской словесности. В 1962 году, четыре десятилетия спустя после того, как ее, круглую сироту, увезли из Томска на чужбину, Лидия Делекторская вновь побывала на родимой земле — туристкой. Затем приезжала в Москву по приглашению Константина Паустовского в связи с переводом его «Книги скитаний». (Всего же она перевела более десяти книг писателя, избрав для себя псевдоним «Лидия Дельт»). Впоследствии Лидия Николаевна неоднократно бывала в России.

В финале «перестройки», став пенсионером, я потерял из виду Лидию Николаевну. И вот, сочиняя книгу о ней и о других русских музах великих французов, я случайно узнал от своей довоенной одноклассницы Гали Покровской, что в Москве и Санкт — Петербурге живут родственницы Делекторской. Галя сообщила мне номер телефона одной из них — двоюродной племянницы Делекторской Галины Юрьевны Лавровской. Я сразу же позвонил Галине Юрьевне, получил от нее парижский адрес Лидии Николаевны и, не откладывая дела в долгий ящик, отправил Делекторской письмо, робко изложив в нем кое-какие просьбы. И вдруг, о радость! Уже дня через три — звонок из Парижа. Узнав от своей племянницы по телефону о моих планах, Лидия Николаевна позвонила мне. Разговор был волнующим и долгим: я уж начал беспокоиться, не слишком ли разорительной будет для парижской пенсионерки столь продолжительная беседа? Лидия Николаевна успокоила: «Не волнуйтесь. В кино я теперь не хожу. Сижу дома после больницы: хворала долго, сильно похудела. Так что могу на сэкономленные франки позволить себе время от времени позвонить своим родственникам и друзьям в Москву». Потом — несколько деловых советов: у племянницы можете подобрать для себя необходимые фотографии и другие материалы. Посмотрите мой новый альбом, посвященный Матиссу. Несколько недель спустя Делекторская еще раз позвонила мне и обстоятельно ответила на вопросы, связанные, в частности, с жизнью Матисса в годы фашистской оккупации, рассказала о его последних днях.

К сожалению, мне больше не довелось увидеться с Лидией Николаевной Делекторской. Она скончалась в 1998 году, на закате XX столетия, о котором Луи Арагон сказал: «Наш век — век Матисса навек». А о русской музе блистательного художника один парижский журнал написал так: «Матисс сохранил ее красоту для вечности».