Автограф Первого секретаря ЦК Компартии Узбекской ССР, кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС Шарафа Рашидова. Ташкент. Январь 1977 года

 

Из мемуаров В. Седых:

«В канун перестройки мне доводилось наведываться и в советские союзные республики, которые в результате предательского сговора беловежской тройки впоследствии станут для России странами ближнего зарубежья. Раза три я слетал в Узбекистан, Ташкент, где создавалось тогда отделение «Прогресса». Оно должно было наладить для Афганистана выпуск литературы на языках пушту и дари. Своему быстрому становлению это подразделение «Прогресса» было в значительной мере обязано тогдашнему руководителю Узбекистана Шарафу Рашидовичу Рашидову. Он всегда находил время, чтобы лично принять меня, по-деловому обсуждал со мной конкретные вопросы, связанные с созданием и работой ташкентского детища «Прогресса», и тут же давал необходимые указания своим сотрудникам. Меня радовала такая оперативность и компетентность узбекского лидера, проявлявшего глубокие знания и редакторского, издательского дела, что не так часто наблюдалось у других партийных руководителей.

Шараф Рашидов был незаурядным человеком с яркой биографией. Он появился на свет в семье узбекского крестьянина-бедняка 6 ноября 1917 года, как бы под звездой Октябрьской революции, и всю жизнь ориентировался на это «светило». Незадолго до германо-фашистской агрессии против Советского Союза он окончил Самаркандский государственный университет, работал учителем, потом журналистом. В первые же недели вражеского нашествия ушел на фронт, был тяжело ранен и после демобилизации трудился редактором в различных газетах и продолжал оттачивать свое перо литератора. Еще в 1945 победном году вышел из печати сборник фронтовых стихов Шарафа Рашидова «Мой гнев», проникнутых ненавистью к фашизму и любовью к своей многонациональной родине. Сборник стал прелюдией к ряду повестей и романов писателя и государственного деятеля. Подписывая мне — «дорогому брату с глубоким уважением и любовью» свой роман «Победители», Шараф Рашидович промолвил: «Надеюсь, вы найдете время, чтобы не только перелистать эту книгу. Она поможет вам лучше понять моих земляков — узбекских тружеников, которые смогли превратить голодную степь в основной район производства хлопка. А “белое золото” — главное богатство нашей республики».

Кто бы мог подумать, что это богатство сыграет злую шутку с кандидатом в члены Политбюро, первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана и видным литератором? В октябре 1983 года я собирался в очередной раз вылететь в Ташкент, чтобы встретиться с Рашидовым и сотрудниками местного отделения «Прогресса». Я уже купил билет на самолет, как вдруг мне позвонили из ЦК Компартии Узбекистана и извинившись попросили повременить с вылетом. «Что-нибудь случилось? — А разве вы не слышали?» — смущенно ответил вопросом на вопрос ташкентский чиновник и повесил трубку.

Изрядно заинтригованный, я позвонил своему давнему коллеге, работавшему на Старой площади, и тот доверительно сообщил мне потрясающую новость. Оказывается, в Москве уличили узбекских руководителей в «приписках», выявленных в их отчетах о сборе хлопка. Такие завышенные показатели не только искажали государственную статистику, но будто бы позволяли Ташкенту пользоваться всяческими льготами и получать незаслуженные награды. Говорили, что генсек Юрий Андропов сильно разгневался и собирался раскрутить «хлопковое дело».

— Неужели Шараф Рашидович мог пойти на такие приписки? — усомнился я. — Что-то не верится.

— Думаю, его просто-напросто подставили собственные выдвиженцы, — отреагировал на мои сомнения коллега со Старой площади. — А Рашидову следовало бы поменьше увлекаться своим писательством и видеть, что творится у него под носом.

Влиятельные деятели в Москве продолжали упорно требовать наказания махинаторов с «белым золотом», как вдруг стало известно о неожиданной смерти Рашидова. Поговаривали о его самоубийстве. На какое-то время о «хлопковом деле» словно забыли, и в «Правде» был опубликован обстоятельный некролог с фотографией покойного. В некрологе сообщалось о скоропостижной смерти «видного деятеля Коммунистической партии и советского государства». За четверть века руководства Рашидовым республикой, отмечалось в этом официальном документе, был «создан мощный производственный и научно-технический потенциал, получили развитие новые отрасли промышленности, крупным, механизированным стало сельское хозяйство, Узбекистан превратился в основную хлопководческую базу страны». (Неужели благодаря «припискам»?)

Хвалебный некролог был подписан Андроповым и другими тогдашними руководителями Советского Союза и Узбекистана.

И все же «хлопковое дело» было вновь с небывалой дотоле шумихой раскручено при Горбачеве, оставив в Узбекистане недобрую память не столько о его предполагаемых виновниках, сколько о некоторых недобросовестных московских следователях. Они, как выяснилось впоследствии, непозволительными, незаконными способами «выбивали» у подсудимых и свидетелей ложные показания. К сожалению, такие «правоохранители», и не только они, иногда забывали, что имеют дело с представителями равноправных республик, зачастую вызывая недовольство местных возрождающихся буржуазных элит. До поры до времени эти элиты скрывали свои обиды и претензии и не замедлили проявить их, охотно воспользовавшись провокационным призывом Ельцина, обращенным к республиканским лидерам, «брать столько суверенитета, сколько проглотите»».